Президент РФ Владимир Путин, выступая на пленарном заседании ВЭФ-2025, поручил в ближайшие месяцы утвердить программу развития отрасли редкоземельных металлов (РЗМ).

«Полгода назад, в феврале, мы договорились утвердить долгосрочный план развития редкоземельной индустрии. Прошу правительство сделать это не позднее ноября текущего года», — сказал он, обратив внимание на необходимость стимулировать спрос на РЗМ на новых производствах.

Ранее в тот же день представители отрасли в рамках тематической сессии обсуждали проблемы рынка РЗМ. Почему при огромной сырьевой базе это дефицитное сырье приходится ввозить из-за рубежа? Большинство участников дискуссии сошлись во мнении, что как бизнес РЗМ-проекты «не летают» и их нужно рассматривать только в контексте других отраслей.

Проблем с запасами нет

Россия на втором месте в мире по запасам РЗМ, при этом на восьмом по добыче и на последнем — среди производителей — по объемам выпуска. «Проблемы минерально-сырьевой базы редких и редкоземельных металлов в Российской Федерации нет», — прямо заявил на сессии глава Роснедр Олег Казанов.

«Там 22 вида сырья, — напомнил он. — Так вот, по всем, по всем без исключения экономически значимым видам сырья из этого перечня у нас проблемы отсутствия запасов, то есть геологической проблемы, нет».

По титану, привел пример Казанов, запасы порядка 580 млн тонн, годовая потребность РФ с учетом экспортных поставок — 200 тыс. тонн. По литию при 3,2 млн тонн запасов «в лучшие времена» с учетом значительной экспортной составляющей потребление было около 10 тыс. тонн в год. По редким «землям» 28,5 млн тонн запасов, а добыча, в значительной степени ориентированная на экспорт, порядка 2,5 тыс. тонн в год.

«Там есть нюансы, детали, отсутствие пригодных типов руд, что-то располагается не там, где нам бы хотелось, у чего-то нет экономики. С редкими «землями» отдельная история, потому что добываем одни, а востребованы другие, но в целом ситуация вот такая: запасов более чем достаточно», — заявил глава Роснедр.

«Месторождения есть, вопрос — почему мы их не осваиваем, — рассуждал Казанов. — На мой взгляд, спрос — это ключевой момент этой дискуссии».

«Как сырьевой бизнес только лишь редкие «земли» рассматривать невозможно, — считает он. — Это бизнес, но это очень маленький бизнес». «Общая стоимость редких «земель», которые оборачиваются в Российской Федерации, составляет порядка 2 млрд рублей, — привел оценку Казанов. — Это примерно соответствуем среднего размера одному россыпному золотодобытчику с производительностью примерно 250 кг золота в год».

Поэтому, по мнению главы Роснедр, рассматривать РЗМ стоит только в контексте другого бизнеса — производства высокотехнологичных изделий, ОПК и т.д.

«У нас основная проблема, которую мы сейчас видим, — это низкий спрос, — согласен замдиректора департамента металлургии и материалов Минпромторга РФ Константин Федоров. — Экономика проектов от этого очень сильно страдает».

Но, отмечает он, таможенная статистика свидетельствует, что импортируется много готовых изделий, содержащих редкие металлы и РЗМ: магниты, аккумуляторные батареи и т.д. «Это потенциальный спрос, потенциальный драйвер для нас, для потребления», — считает Федоров.

«В рамках нацпроекта мы прогнозируем, что существенным образом должны снизить импортозависимость по вольфраму, по молибдену, по цирконию, по ниобию, танталу, литию и РЗМ», — выразил надежду представитель Минпромторга.

Хайпово, но невыгодно

Из заявлений главы группы «Русредмет» Андрея Нечаева следует, что проблема РЗМ и не в технологиях: чтобы добраться до целевых компонентов, «необходимо попотеть достаточно серьезно», но в стране накоплен достаточно большой опыт переработки руд и концентратов РЗМ. «Опыт есть, минерально-сырьевые источники есть, в чем же, собственно говоря, проблема? Мне видится, что откровенно слабое место — это создание полной сквозной цепочки, скоординированной по времени и по объемам», — заметил он.

Встает вопрос стоимости технологических переделов. Нечаев привел пример «магнитного» РЗМ неодима: когда оксид неодима на бирже в среднем стоил $60 за кг, в пересчете на металл это было $70, цена металлического неодима на бирже составляла $73, то есть на передел от оксида до металла оставалось всего $3. А цены на магниты (неодим-железо-бор) начинались от $15-16, то есть стоимость неодима в композиции составляла всего $53.

«Очевидно, мне кажется, что здесь как таковой бизнес-структуры или бизнес-рентабельности, на примере этой цепочки, нет, ее в чистом виде не будет, — сделал вывод Нечаев. — Нужна, на мой взгляд, решающая роль государства в выстраивании и структурировании этой цепочки. И здесь создание только вертикально интегрированных структур, начиная от добычи и заканчивая готовыми изделиями, которое выстраивается в какой-то степени или в полной степени в рамках госкорпорации «Росатом», — это, наверное, единственный путь, который у нас возможен, чтобы не остаться совсем на задворках этой тематики».

«Рынок РЗМ — это не рынок совершенной конкуренции, он так не работает и никогда не работал. Сегодня РЗМ — это по факту инструмент геополитического давления», — выразил мнение Магомед Гехаев, советник гендиректора «Росатом Недр» (первый передел — добыча РЗ-сырья).

Китайский рынок держится на поддержке со стороны государства и субсидировании opex, пояснил он. «Этот бизнес не работает без господдержки, — заявил Гехаев. — Китаец субсидирует добычу, китаец субсидирует производство концентрата и китаец субсидирует покупку именно концентрата. И говорить о том, что, вот давайте мы сейчас выбежим, пойдем добывать, пойдем перерабатывать — не работает!»

При этом в России из-за удаленности инфраструктуры и климатических условий затраты будут еще выше. «Знаете, когда вот на бумаге, на картинке все красиво. И вроде как РЗМ — редкоземельные металлы — все это хайпово, а когда начинаешь считать, получается не очень выгодно. У меня opex на 20-30% дороже, чем у моих конкурентов в Китае, просто из-за географии», — привел Гехаев в пример Ловозерский ГОК «Росатома» в Мурманской области.

Волшебная формула РЗМ

«Проблема РЗМ именно в экономике, не в сырьевой базе, — согласился и Руслан Димухамедов, гендиректор Соликамского магниевого завода «Росатома» (второй передел — производство РЗМ), глава Ассоциации производителей и потребителей редких и редкоземельных металлов. — Общий настрой такой: мы копаем месторождение, зарабатываем на этом деньги, и инвесторы на условиях предпринимательского риска берут на себя ответственность за то, что найдут инвестиции, организуют сбыт, погасят все кредиты, заработают свою прибыль, выплатят налоги. Для многих месторождений это работает — золото, удобрения, медь, нефть, газ, безусловно, а для РЗМ это, к сожалению, не работает. Вот прямо совсем не работает».

Китай, считает Димухамедов, открыл «волшебную формулу РЗМ»: в структуре готового изделия стоимость РЗМ составляет доли процента (например, от стоимости электромобиля цена РЗМ составляет примерно 1/1000, лития — 1/100). «Коллеги из Китая для себя поняли, что фактически, субсидируя в цене твоего электромобиля 0,1% (1/1000), ты получаешь контроль над всем рынком автомобилей», — пояснил он.

«Если у потребителей есть полное понимание, что мы играем в глобальную экономику, мир глобален и все продукты являются нормально продаваемыми-покупаемыми, тогда, действительно, не надо связываться с собственной добычей. Добыча, особенно если мы говорим про РЗМ, очень невыгодна. Ты выручку имеешь на миллионы, а capex — на миллиарды. И все, это приговор для редкоземов», — заключил Димухамедов. В последние годы было много инвестпроектов в РЗМ, напомнил он, но эти проекты «отмирали» на стадии принятия инвестиционного решения: «просто не летает».

С другой стороны, приводит пример Димухамедов, в нефтяном насосе РЗМ тоже на несколько десятков долларов, но без этого «ты и нефть не можешь выкачать». «Вкладывая 1 рубль в РЗМ, ты имеешь возможность зарабатывать 1 тыс. рублей на конечной продукции, сделанной из него», — напомнил он. Но для цепочки проектов нужен «сборщик» — им, по мнению Димухамедова, должно стать государство.

Андрей Андрианов, глава компании «Рoсатом МеталлТех» (третий передел — производство РЗ-магнитов), считает, что в целом нужна консолидация спроса.

Он сообщил, что плановая мощность первой очереди завода «МеталлТеха» в Удмуртии снижена с 1 тыс. тонн до примерно 500 тонн. «Ну, потому что прятки, потому что не хотим выходить из тени», — описал позицию потребителей Андрианов. При этом завод будет готов выйти на 1 тыс. тонн, «как только клиенты придут и признаются, что им этот продукт все-таки нужен».

«Необходимо однозначно консолидировать беспилотные авиационной системы, однозначно прекращать играть в прятки в электромобилестроении, то есть признаваться и этот спрос поднимать», — считает менеджер.

Он привел оценку: если на 1,5 млрд жителей Китая производится 200 тыс. тонн магнитов в год, то в РФ должно быть хотя бы 20 тыс. тонн.

«То есть у нас должно быть штук 10 марок собственных электромобилепроизводителей, которые производят не по 500 электромобилей. Ну и, собственно, вся «гирлянда» высокотехнологичного оборудования, в том числе для ветрогенерации и других сегментов», — считает Андрианов.

Источник: www.interfax.ru